Добавить комментарий

Снимаю кепку перед каждым, кто смог досмотреть этот кинобрак до бесславного финала. Не буду вступать в спор с автором развернутого ревю, поскольку больше, чем на 15 минут меня не хватило. Но и этого времени было достаточно, чтобы увидеть рассчет на сенсационность(как там, смог он ее лишить девственности, или не смог). Кроме того, в глаза бросается фальшивая игра неверно выбранных исполнителей двух главных ролей, неспособность создать правдоподобные детали,запах, ауру эпохи, и какая-то общая неубедительность всего происходящего на экране.
В письме брату Анатолию от 23 июня 1877 года Чайковский пишет, что главное достоинство своей будущей жены он видит в том, что она была влюблена в него «как кошка». В том смысле, что он уверен в полнейшей влюбленности в него планируемой супруги — настолько, что она позволит ему продолжать вести его обычный, то есть гомосексуальный образ жизни, не рискуя вызвать семейный скандал. Допустив это тривиальное клише, Чайковский совершил серьезный психологический просчет: он не учел того, что Антонина Милюкова была не только влюблена, но и настолько глупа, что вести с ней "игру", задуманную Чайковским, не умела.И по дурости своей долгое время была уверена, что если подойти к Петру Ильичу с правильного боку, то он забудет свои гомо-шалости, и будет жить поживать со своей Антониной.
Все это не мешало ей выбивать из "любимого человека" деньги, уже сожительствуя с некто, равным ей по умственному развитию.

До конца переписки с Фон Мекк Чайковский будет называть свою жену исключительно "гадиной". И при том, что он бесконечно виноват перед ней, из выгоды (желая эти фиктивным браком прикрыть свои нестандартные сексуальные преференции) скрыв от нее свое природное отвращение к женщской анатомии,- при всем при этом, пошлая мещанка Антонина Милюкова не вызывает ни малейшего сострадания. До ее фрейдистских снов недосмотрела, но по осписанному автором ревю, чую, что с их помощью откровенно недаровитый режиссер пытался создать на сером, размытом фоне своега кинА, хоть какое-то яркое пятно. Причем, делая это строго с требованими времени. В силу какой-то запредельной заурядности главной героини, ничего трагическое к ней не пристанет, как ни старается режиссер поддать этого трагического в безликий образ Антонины. И зачем надо было создавать отдельное кино об этом вторичном существе, случайно появившемся в жизни гения, и ничего, кроме величайшего раздражения у него не вызывавшего?